Одиннадцатого сентября к Хоу явились «на переговоры» «уважаемые» мятежники и учинили Конференцию на Статен-Айленде. Убедить генерала успокоиться местным не удалось, и Пятнадцатого сентября британцы, воспользовавшись полным отсутствием инициативы со стороны Вашингтона, силами 12.000-го отряда взяли Нью-Йорк. Американцы предприняли «дерзкое наступление в тыл» из Манхеттена, англичане бросились в погоню. Двадцать восьмого октября 1776 года красномундирники все-же принудили мятежников к бою при Уайт-Плейнсе. Потери составили примерно по 200-300 человек с обеих сторон. В результате мега битвы, местные вновь бежали, а преследователи гнались за ними до самой Пенсильвании, вынудив Вашингтона седьмого декабря форсировать реку Делавэр. Хоу самодовольно посчитал, что мятежники разбиты на голову и не стал переправляться через мокрую холодную водную преграду. В это время британский отряд Генри Клинтона взял город Ньюпорт. Состояние войск демократов действительно было удручающим — боеспособными оставалось всего около 5.000 солдат.
Английское командование расслабилось, и разделило войска на несколько отрядов, самый слабый из них оставив в прямой досягаемости Вашингтона. И тот не преминул случаем воспользоваться крайней беспечностью противника, проведя ряд партизанских акций. В ночь с двадцать пятого на двадцать шестое декабря 1776 года, по предложению бригадного генерала Хью Мерсера (шотландца), переправившись через реку, демократы напали на гессенских наемников, обосновавшихся в городке Трентон. После битвы, в которой погибло всего-то по паре десятков солдат с обеих сторон, большая часть немцев зачем-то сдалась в плен, что резко повысило настроение в рядах мятежников. Было захвачено 120 тонн муки и другая провизия. История достаточно тёмная, имея в виду соотношение потерь и пленных. Примечательно то, что, получив денежное вознаграждение, бойцы демократов согласились послужить ещё… 10 дней.
Третьего января 1777 года точно так же был атакован гарнизон Принстона. Вашингтон переправился через реку Делавэр с 4.500 солдатами и 35 пушками, но встретился с британским отрядом в 1.200 штыков при 8 пушках. Атаку бригадного генерала Хью Мерсера красномундирники отбили, и перешли в контрнаступление. Когда дело стало приближаться к штыковой, американцы бросились в тыл, оставив противнику 2 пушки. Им на помощь выступила бригада Джона Кадваладера в 1.100 человек. Но, увидев, как дали деру их собратья от 50-ти английских солдат, бригада тоже бросилась в рассыпную! Дурной пример заразителен. Тогда бритты отловили на поле боя самого Мерсера, и затыкали его острыми штыками. В это время подошел со основными силами Вашингтон, и под прикрытием артиллерии попытался остановить бегущих (о чем написано огромное количество батальных картин и панегириков). Увлекшиеся преследованием, британцы подполковника Чарльза Мохуда попали под удары Вашингтона и Салливана, потеряв 18 военнослужащих убитыми и 56 ранеными (плюс до 200 пропавшими), после чего ушли за город. Американцы оценили свои потери в 36 человек убитыми безо всяких раненых и пропавших.
После этого войска Вашингтона (который, по сути, был свадебным генералом, так
как отряды полевых командиров действовали полностью вне зависимости от его умных приказов) остановились на зимних квартирах в Морристауне. Военачальники демократов, во главе с Горацио Гейтсом, яростно интриговали против нерадивого главкома, он активно отбивался от нападок «верных соратников», так что никто не скучал.
В 1777 году британцы продолжили боевые действия и взяли обратно тот самый форт Тикондерога. Генерал Хоу постоянно требовал у метрополии подкреплений, намекая на то, что из имевшихся на бумаге 36.000 штыков в реальной жизни боеспособно оказалось не более 9.000 человек. А без солдата в армии, как известно, «абсурд и коррупция». В свою очередь, Лондон ответствовал, что еще недавно состоящие из 19.000 бойцов войска мятежников ссохлись уже до 5.000, и требовать подкреплений со стороны Хоу — это было бы несвоевременно, неуважительное и откровенное воровство из бюджета. Но, делать что-то было нужно, и Георг III попросил войска у другого европейского монарха… у Екатерины II, Императрицы Всероссийской. Посулив за 30.000-й корпус 3.000.000 фунтов стерлингов (ценник практически гессенский). Американцы впали в депрессию, прекрасно понимая, чем все закончится, если на континенте высадятся русские под командованием А. В. Суворова. Но, Екатерина, прекрасно знавшая мерзкий характер «вечно гадящей англичанки», ответила британцам предельно саркастически. Георг III не унимался, и сократил количество потребных войск до 10.000. И был императрицей элегантно послан восвояси вторично. Переговоры с Фридрихом Вторым, тоже ясно понимавшим, что такое «дружба с англосаксами», также ни к чему не привели. К весне 1777 года смогли наскрести только лишь 4.000 штыков для Канады и 2.900 для генерала Хоу.
А летом этого же года в адрес Британии пришли весьма неприятные известия. На рейде Бостона объявилась «авантюрная» французская эскадра де Бопертюи и высадились подразделения «интернационалистов». Ими командовал маркиз де Ла Файет, «временно уволенный с королевской службы в запас по состоянию здоровья». Видимо, болел сильно, и решил сменить климат. Маркиз явился в Америку пятнадцатого июня 1777 года, и вождю французских наёмников тут же присвоили чин генерал-майора. После чего назначили на должность аж начальника штаба Континентальной Армии мятежников.
Двадцать пятого августа 1777 года армия Хоу высадилась в устье реки Элк и с грацией «банды бегемотов» пошла на столицу колонистов город Филадельфию. Ее храбро встретил сам Вашингтон с равными силами, и одиннадцатого сентября состоялась битва при Брендивайне. Благодаря тотальной нерешительности Вашингтона, полностью уступившего инициативу противнику, мятежники оказались разбиты в пух и прах. Маркиз де Ла Файет, впервые принявший участие в бою в Новом Свете, со шпагой в руке метался среди бегущих, пытаясь вернуть их в строй, пока не получил пулю в ногу. Красномундирники потеряли 93 бойца убитыми и 488 ранеными. Американцы — 300 убитыми и 600 ранеными, плюс 400 пленными.
Двадцатого сентября 1777 года британцы разбили у Паоли отряд Энтони Уэйна. 26 сентября Хоу вошел без боя в Филадельфию, а несгибаемо стойкий Континентальный Конгресс сбежал в Ланкастер, не дождавшись его появления. По всей видимости, от презрения к противнику. Перед отступлением мятежники, разграбили город, британцы решили, что они не хуже патриотов, и в свою очередь ринулись мародерствовать. В результате этих противоправных действий уже к октябрю Филадельфию охватил голод.
Уже четвертого октября Вашингтон вновь получил очередную «порцию» неудач у Джермантауна, красномундирники гнались за ним девять миль, но поймать Вашингтона так и не смогли. Но с седьмого по семнадцатое октября 1777 года уже британский генерал Бергойн потерпел поражение во втором сражении при Саратоге.
Дело было так — в преддверии военных действий американское командование, не обращая внимания на противника, продолжало бурные споры и разногласия в своей среде. Горацио Гейтса удалось десятого августа волевым решением выгнать из Филадельфии к войскам, «на войну». Чтобы генерал не скучал, ему придали полк Даниеля Моргана, а в качестве общественной нагрузки — советником того самого знаменитого Бенедикта Арнольда. Американская армия в 9.000 штыков двинулась на север, к Саратоге, восемнадцатого сентября наткнувшись на красномундирников. Пред лицом врага в качестве всесторонней подготовки к боям командиры разругались в пух и прах — Гейтс с Арнольдом, а сам Арнольд — с генерал-майором Бенджамином Линкольном.
Утром седьмого октября началась битва — британские гренадеры принялись стратегически побеждать оппонентов, и левый фланг мятежников оказался практически разгромлен. Но пока генерал Горацио Гейтс писал Конгрессу прочувствованное письмо об очередном поражении, в котором «Горацио не виноват», судьба повернулась к бриттам хмурой и небритой своей частью. Около 3 часов дня к полковнику Дэниэлю Моргану, который почти в состоянии паники удерживал своих людей от бегства, подскакал отстраненный накануне от всего, чего только возможно Бенедикт Арнольд. Подскакал во главе двух полков (непонятно каким образом попавших в руки хулигана), сильно пьяный, так как выпил единолично практически целую бутыль спиртосодержащей жидкости, в простонародье, виски. И в ставшем легендой фразе, в пьяном угаре заорал, что-то на подобие «Клянусь своей шляпой, кто последний — явный неудачник!».
После чего самостоятельно провел очень странную атаку вражеских редутов, как говорится, способом неописуемым. Странность заключалась в том, что атаковал в усмерть пьяным, да ещё и не отдававший осознанный отчёт своим действиям и приказам из своих уст, не во фронт противника, а… параллельно! То ли не видя совсем ничего, то ли полностью отдавшись на волю коня. Крайне удивлённые британцы не поняли, нужно ли в эту толпу несущихся непонятно куда странных типов стрелять. Пока разбирались, Арнольд со своими деятелями развернулся и попер в лоб, аккурат между редутов, пробив в порядках гессенцев Генриха фон Бреймана громадную «дыру». Воодушевленные накалом «психической атаки» солдаты Моргана бросились за ними, и битва оказалась выигранной. В благодарность за беспримерный во всех смыслах подвиг, Моргана тут же выгнали из армии до 1780 года, когда вновь понадобились более-менее адекватные военные. Арнольд же 5 месяцев провалялся в госпитале с простреленным в бою коленом. После чего сенаторы, пытавшиеся забыть этого алкоголика и любителя приключений на свою голову, как кошмарный сон, волшебным образом списали его в коменданты Филадельфии. «Всесильный» Бенджамин Линкольн, всю битву ответственно ничего со своими полками не делавший, был ранен шальной пулей, и отправлен с повышением командовать в южные штаты. Где позорно сдал с большими потерями в дальнейшем красномундирникам город Чарльстон. Письмо о славной победе при Саратоге повез в Конгресс также ничем не проявивший себя Джеймс Вилкинсон. Гонец предъявил конгрессменам «письмо от генерала Гейтса» (которое сам Гейтс отродясь не писал) с просьбой произвести вышеупомянутого Вилкинсона в генералы на том бесспорном основании, что «он — молодец». Так Джеймс с даром авантюриста, как у Остапа Бендера, стал бригадным генералом, получив впоследствии хлебный пост генерал-квартирмейстера всей Континентальной армии, на котором воровал всё что плохо лежит и что можно было урвать в огромных масштабах, невзирая на совесть. Все остальные лавры и награды Саратоги присвоил себе доблестный Гейтс по имени Горацио.
Автор Кирилл Перемет
Редакция СИ «World Russia», главный редактор Захаров Дмитрий и Светлана Пересичанская