В общем и целом, в процессе «перераспределения» собственности сельскохозяйственного Юга, добили где-то 1.000.000 живых людей. Для страны с населением в 30.000.000 цифры получились просто ужасающие, таких потерь Америка больше не несла ни в одной из войн. По крайней мере, официально. А так как на поле боя впервые применили для анестезии морфий, не имея представления о привыкании к нему, страну заполнили ещё и толпы полностью (и не очень) зависимых от морфия. Магнаты и банкиры Севера радостно праздновали победу и накладывали свои загребущие руки на всё подряд. Президент-победитель Авраам Линкольн почему-то подумал, что теперь он в США главный Вождь, Шериф и вообще «Наше Всё». Правда, банковская олигархия ему мягко попеняла, что это не совсем так. Даже совсем не так. И, раз уж ты лесоруб-землемер в цилиндре с продвинутой пафосной бородой, изволь действовать во благо Хозяев.
Но герой предосудительно закусил удила. И нарушил систему денежного обращения США. На тот момент само государство оперировало лишь серебряными и золотыми монетами, количество которых являлось конечным. Что нормально. Ну примерно, как в Российской Империи при Витте. Хитрые же американские частники-банкиры, в свою очередь, печатали бумажные деньги. Фантики, количество которых было бесконечным, подобно Уроборосу. Что ненормально для тех, кто не в доле. Ещё в 1830-х годах президент Эндрю Джексон разгромил Централизованную банковскую Систему, как злонамеренно «подрывающую права Государства и опасную для свободы людей». Так что к началу войны в США «ходило» около 10.000 (десяти тысяч) видов бумажных денег! И люди, печатающие эти фантики, жили не хуже царя Мидаса. За что, собственно, и боролись в своё время с проклятой Британией. А тут вдруг возомнивший о себе невесть что Честный Эйб впал в преступный бонапартизм и мотивируя свои действия тем, что война требует дикого количества финансов, принялся штамповать банкноты Государственного Федерального Банка.
Очень, кстати, красивые в отличие от надоевшего уже всем до чертиков черно-белого убожества. С оборотной стороны их украсили рисунком зелёного цвета, за что бумажки получили прозвание «грин бэк» (green back, «зелёный задний вид» (дословный перевод), правильно же будет -«спина»). Отсюда, кстати, и сленговое название backs…
На десятидолларовую купюру «президент из народа» скромно поместил собственную персону. Которая в стиле Старухи Шапокляк «застенчиво и строго» взирала на сограждан. Начали производство бумажек прямо в 1861 году, в 1862 напечатали 150.000.000 долларов, в 1863 еще столько же. К 1864 году оборотная масса «неправильных», по мнению олигархата, денег дошла до чудовищных 415.100.000 тогдашних долларов (сколько это миллиардов в переводе на сегодняшние деньги, страшно представить). Не их собственных долларов, а некоего странного донельзя «государства США»! На производстве которых «правильные ребята» не имели ничего! То есть, Масса Линкум, по сути, нахально воровал у собственных Хозяев финансы в колоссальных по тем, и этим временам объемах. Что было вопиюще неправильно и каралось высшей мерой социальной защиты по законам послевоенного времени.
Зная легендарное упрямство «Честного Эйба», уговаривать долговязого толком и не стали (время — деньги, в истинном смысле слова), «пошли другим путём». Отправили героя 15 апреля 1865 года в театр Форда на бенефис одной певички Лоры (Лауры) Кин… У Форда в тот вечер давали весёлого «Нашего американского кузена» и чета Линкольнов заняла президентскую ложу в компании своих друзей — Клары Харрис и майора Рэтбоуна. А так как охрана куда-то ретировалась (по официальной версии, ответственно выпивать с кучером), там и пристрелили в затылок из «смешного» пистолетика, несмешного калибра 11,2мм. марки «Деринджер» (действительно маленькая ручная кулеврина).
Убийцу, актера Джона Уилкса Бута, рухнувшего при покушении из президентской ложи в зрительный зал с 5-метровой высоты, и сломавшего в процессе ногу (шпора зацепилась за флаг), как и полагается в трагикомедии, сразу не поймали. Выбежал «быстроногий одноног» закоулками из театра и ускакал на удачно подвернувшейся лошадке. Хорошо, хоть без элементов вольтижировки и горловых выкриков с посвистом. Толпа мужчин с оружием, набившаяся в театр, ему не мешала. Потому как «кинжалом размахивал неправомерно», «разукрасив» в процессе доброго друга семьи Линкольнов, майора Генри Рэтбоуна. Бута все-таки поймали немного позже. Правда, убийца перед судом представать не пожелал категорически. Вместо этого, как последний негодяй, попытался злонамеренно «сжечь себя» живьём в сарае. Но быстренько схлопотал пулю в спинной мозг от сержанта Бостона Корбета (нарушившего почему-то приказ брать преступника исключительно живым), от чего и умер через 3 часа. Допрашивать его следователи отказались наотрез. И так всё предельно ясно, актёришка слишком вошел в роль — типичный случай профессиональной деформации экзальтированного паяца. Правильно их во времена оные за оградой кладбища хоронили. Дневник Бута о подготовке убийства, после того как его «посмотрел» Военный министр Эдвин Стэнтон, лишился 18-ти основных страниц. Так что дело пришлось закрыть с вердиктом «действия маньяка-одиночки». Такая вот Американская Национальная Трагедия…
В это же время второй маньяк-одиночка Люис Пэуэлл (Пэйн) ввалился в дом госсекретаря Уильяма Стюарда, который чувствовал себя неважно после «лошадиного ДТП» и напал на него с ножом. Нанес множество ран. Но не до смерти, так как после травматической вольтижировки тело министра иностранных дел оказалось надёжно армировано железными полосами (с гипсом тогда ещё имелись некие сложности). Удалось лишь располосовать господину Стюарту лицо. После чего Пэуэлл заявил во всеуслышание, что он «сошел с ума» и скромно удалился, порезав напоследок полицейского Робинсона и сына Госсекретаря Огастеса. Получила ранения и дочь Стюарта Фанни. Никто не остался обделенным, как говорится, «всем сестрам по ушам». Несколько дней нападавший был неизвестно, где. Пока не был отловлен. А третий нападавший, Джордж Ацеродт, удивительно синхронно с остальными, попытался убить вице-президента Эндрю Джонсона. Правда, Джордж перед нападением доблестно набрался алкоголем «до бессознательного состояния» и… не смог найти Джонсона в гостинице. В результате этот пьяница всех достал и его на всякий случай повязали. Обоих ликвидаторов, естественно, повесили. «Аспид окаянный» Пэуэлл при этом не сдержался, и напоследок попрощался с окружающими чеканной фразой «Спасибо за всё и до свидания!».
Продолжение следует.
Автор Кирилл Перемет
Редакция СИ «World Russia», главный редактор Захаров Дмитрий и Светлана Пересичанская